вызов скорой медицинской помощи по тел. 103 или 03 круглосуточно
Врач анестезиолог-реаниматолог Кировской подстанции ГБУЗ ПК «Пермская станция скорой медицинской помощи»:
«Врач не должен быть случайным в профессии. Важно, чтобы у него имелось желание помогать другим, прежде всего, чтобы он умел принимать чужую боль, сочувствовать, но своё сердце оставлять себе».
«В скорой нет случайных людей»
монолог реаниматолога
За свой труд Татьяна Владимировна Ходырева удостоена государственной награды Российской Федерации — ордена Н. И. Пирогова, основоположника военно-полевой хирургии.
«Оказалось, что с людьми работать очень трудно...»
В медицину я пришла более чем осознанно. Мама рассказывала, что лет с трёх я уже лечила игрушки. На данный момент я в профессии 33 года, из них 17 лет работаю анестезиологом-реаниматологом.
После школы окончила училище с красным дипломом — училась на фельдшерском отделении. На втором курсе у нас была практика в скорой. Я, проживавшая в Кировском районе и тысячу раз проходившая мимо станции скорой помощи, не догадывалась, что это она и есть.
Вспоминаю моё первое впечатление. В июле мы, человек семь студентов, пришли устраиваться на работу и оказались напротив одноэтажного деревянного здания, очень напоминавшего избушку на курьих ножках. Ни одной машины вблизи не было, только потом подъехали скорые, тогда ещё — «рафики». Мимо нас прошёл мужчина в шинели, навстречу ему поспешили ещё трое — в тёмных очках, с усами, в шинелях — словом, совершенно одинаковые с виду люди, но без халатов под верхней одеждой.
Я сказала своей группе: «Мы, наверное, не туда попали». Но мы прибыли по адресу.
Нашу группу допустили к прохождению практики. Тем, кому исполнилось 18 лет, разрешили ночные дежурства. Именно так мы начали присматриваться к профессии и в апреле следующего года вышли на работу в качестве фельдшеров.
Я не планировала дальнейшее обучение: окулист мне запретила вузовскую нагрузку, так как у меня сильно падало зрение. За первый год я не разочаровалась в профессии, возможно, поэтому меня поставили старшим фельдшером.
Оказалось, что с людьми работать очень трудно, особенно когда окружающие взрослее, опытнее тебя и всегда знают, на что надавить. В какой-то момент я не выдержала и пришла к заведующему со словами: «Больше не могу!» Он сказал: «Будешь поступать в медицинский институт — отпущу». Я ответила: «Буду».
На последний экзамен шла с мыслью: «Не сдам, не хочу». Добираться из-за Камы в город даже сейчас утомительно. Неудивительно, что тогда мне совсем не хотелось проводить часы в пути.
Наверное, так было предначертано: я поступила, но продолжала трудиться на ставку, поэтому должна была совмещать учёбу на вечернем отделении с работой.
Начальник подстанции сделал всё, чтобы нам, студентам, было комфортно. Мы выходили на смены трижды в неделю: в субботу, в воскресенье и ещё в один день. Все друг другу оказывали поддержку. Атмосфера сложилась очень тёплая и дружественная. Рабочий коллектив стал нашей семьёй: мы говорили «моя станция», возвращались с вызова не на «базу», а «домой».
«Мы не адреналинщики, поверьте...»
В скорой нет случайных людей: они отсеиваются за первые три года работы.
Я убеждена — в реанимационной бригаде должны трудиться мужчины. Мы, женщины, часто оказываемся беззащитны, когда приезжаем на вызов в одиночку к пьяницам или к агрессивным пациентам. Иногда приходится убегать от них — мягко скажем, это неприятно. Хорошо, когда тыл прикрыт: если у меня в напарниках двое мужчин, то смены проходят на «ура».
В нашей реанимационной бригаде 12 человек. Мы — семья. Что только ни прошли вместе! Жёсткой субординации нет, так как мы работаем в команде, но я знаю: мои коллеги заступятся за меня, если случится что-нибудь плохое, и это взаимно.
Мы не искатели приключений, поверьте: хочется, чтобы каждая смена была спокойной. Случается это, конечно, редко.
Иногда происходят удивительные вещи. Например, нас вызывают на ДТП, мы прибываем, а машины-то нет: на дороге — груда металлолома. Идём к ней, выдыхаем, морально готовимся увидеть страшную картину, а из покорёженного железа вылезает человек, отделавшийся царапиной! Осматриваем его: всё в порядке, здоров, из повреждений — только эта ссадина.
Сложно представить, но были в нашей практике и падения с пятого этажа без последствий.
Правда, никогда не забуду худшую смену на моей памяти — довелось побывать в «Хромой лошади». Мы дежурили, когда поступила информация: взрыв, пожар. Я подумала сначала, что это учения: бывают периодически такие вызовы. Удивилась: в пятницу вечером подобные мероприятия обычно не проводят. Пока выезжали с подстанции, позвонил водитель другой машины и доложил обстановку. Мы домчались до места за 17 минут. Как нас на поворотах заворачивало!
После, когда всё закончилось, моя коллега сказала: «Мне сейчас не страшно, потому что я знаю, как будет выглядеть конец света». В ту ночь мы оказались на поле боя, где помощь оказывали в первую очередь тем, кто мог выжить — у нас это называется «медицинской сортировкой». Для линейных бригад количество погибших было шоком — мёртвые рядами лежали. Казалось, что само время остановилось. Эмоции выключились.
«Наши дети "воспитаны по телефону"»
Врач не должен быть случайным в профессии. Важно, чтобы у него имелось желание помогать другим, прежде всего, чтобы он умел принимать чужую боль, сочувствовать, но своё сердце оставлять себе.
Мне везёт: я работаю с лучшими специалистами. В нашем деле деньги никогда не были и не будут определяющими. Работа сложная и напряжённая, люди выгорают быстро эмоционально и физически: если мужчина анестезиолог или хирург доживает до 60 лет, то это для него праздник. Хорошо, если он вовремя останавливается.
Мы смеёмся иногда, что наши дети «воспитаны по телефону», ведь нам надо было зарабатывать деньги и вкалывать на 1,75, а то и на две ставки, чтобы их прокормить. Они выросли ответственными, сейчас гордятся нами, своими родителями, но дочь сразу сказала, посмотрев на меня: «Я в медицину — ни ногой!» Может, дело в том, что я эмоциональная и невольно приношу свою работу домой.
Чтобы расслабиться, я стараюсь летом выбираться на дачу, часто ухожу просто погулять в лес: часа через полтора выдыхаю, всё — снова живой человек. Мне нужно занятие, которое выключает голову. Раньше это было вязание, потом — картины из мозаики.
«Прививка — способ выжить»
Я каждую смену сталкиваюсь с заболевшими COVID-19 людьми. Следует отметить, что жить мы будем в этом непростом режиме, с учётом нашей ментальности, ещё долго.
За время пандемии я сделала для себя вывод: какая бы ни была вакцина, однокомпонентная или двухкомпонентная, она стимулирует внутренний неспецифический иммунитет. С кем бы я из врачей ни общалась в стационарах и в поликлиниках, они говорят: почти все, кто сделал прививку, выздоровели. Погибли единицы, но не только от новой коронавирусной инфекции, а от целого комплекса заболеваний.
Я считаю, что прививка работает как способ выжить. Это правда: от коронавируса можно сгореть за считанные дни — мне психологически тяжело рассказывать вам об этом, поэтому не верьте антипрививочникам, прививайтесь, перестраховывайтесь! Вакцина либо поможет, либо не навредит.
Команда МАОУ СОШ № 64
